Неточные совпадения
Мы занялись рассматриванием комнаты: в ней неизбежные —
резной шкап с посудой, другой с чучелами
птиц; вместо ковра шкуры пантер, потом старинные массивные столы, массивные стулья.
Мы пошли было с Ермолаем вдоль пруда, но, во-первых, у самого берега утка,
птица осторожная, не держится; во-вторых, если даже какой-нибудь отсталый и неопытный чирок и подвергался нашим выстрелам и лишался жизни, то достать его из сплошного майера наши собаки не были в состоянии: несмотря на самое благородное самоотвержение, они не могли ни плавать, ни ступать по дну, а только даром
резали свои драгоценные носы об острые края тростников.
Круглый год, всякий вечер, — за исключением трех последних дней страстной недели и кануна благовещения, когда
птица гнезда не вьет и стриженая девка косы не заплетает, — едва только на дворе стемнеет, зажигаются перед каждым домом, над шатровыми
резными подъездами, висячие красные фонари.
Которые палубы крышами крыты, а по крышам коньки
резаны, тоже кочета или вязь фигурная, и всё разными красками крашено, и флажки цветные на мачтах
птицами бьются; всё это на реке, как в зеркале, и всё движется, живёт, — гуляй, душа!
Баба с двойным, перетянутым животом и с глупым озабоченным лицом вошла в зал, низко поклонилась графу и покрыла стол белой скатертью. За ней осторожно двигался Митька, неся закуски. Через минуту на столе стояли водка, ром, сыр и тарелка с какой-то жареной
птицей. Граф выпил рюмку водки, но есть не стал. Поляк недоверчиво понюхал
птицу и принялся ее
резать.
Казавшиеся ночью какими-то темными крыльями гигантской
птицы паруса
резали глаз своей белизной, и паутина снастей отчетливо выделялась каждой веревкой.
И, схватив одной рукою первого попавшегося рыженького цыпленка за лапки, другой, свободной рукою он обмакнул кисть в ведро с краской и… и в одну минуту цыпленок из пушистого и рыженького превратился в облизанного и черного, как галчонок. Глупая
птица не понимала поступка своего благодетеля и кричала на весь курятник, точно ее собирались
резать. За ним запищали и закудахтали на разные голоса другие куры и цыплята, и разом поднялся такой концерт, какого, наверное, никогда не было в стенах курятника.
Голос ее то
резал воздух, подобно крику вещей
птицы, то был глух, как отзыв гробовой.
Птицы хлещут, секут его крыльями,
режут клювом, будто серпом, терзают когтями.
Он стал
резать пространство кривыми линиями, ломаными и причудливыми, неожиданными и прекрасными, как полет ночной
птицы, опьяненной лунным сиянием: вверх и вниз, назад и вперед, круто вбок — до ужаса влево и вниз.